мы в дзене
«Главное – не навредить»: режиссер Константин Статский поведал о своей работе над ремейком скандинавского «Моста»
В понедельник, 21 мая, на НТВ состоится главная премьера весны – российская адаптация датско-шведского детективного телехита «Мост». Сказать, что это долгожданный проект, – значит не сказать ничего. У оригинала в России есть немало фанатов, и тем щепетильнее их отношение к отечественной версии: а справились ли авторы ремейка? У неискушенного зрителя свои резоны ждать новинку: чего стоит только главный актерский дуэт сериала – любимец публики Михаил Пореченков и давно ставшая родной литовская актриса Ингеборга Дапкунайте. О том, как создавался наш вариант скандинавского нуара «Мост», Tricolor TV Magazine узнал у режиссера проекта Константина Статского, чье имя на слуху даже у тех, кто не особо жалует российский телепродукт, поскольку именно Константин Статский – автор нашумевших «Мажора», «Закрытой школы», «Троцкого».
Первый сезон российской адаптации скандинавского сериала «Мост» снял Константин Статский, автор второй части – Максим Василенко
Константин, сколько времени раздумывали: браться за проект или нет, ведь ремейк – это всегда неизбежное сравнение с оригиналом, причем зачастую не в пользу адаптации?
Во-первых, я сам фанат оригинального «Моста». Более того, я смотрел все версии «Моста» – и американскую, и французскую. Наши продюсеры выходили на меня с предложением снять ремейк, наверное, около двух лет – то по срокам не сходились, то я был занят на других проектах. Но само решение далось мне очень легко. Просто представил, что русский «Мост» снял кто-то другой, и локти кусать захотелось.
Что касается сравнения с оригиналом... А вы знаете, что в среднем наш зритель, тот, который смотрит центральные телеканалы, не знаток зарубежных фильмов и тем более сериалов. Об этом говорит статистика: просмотры намного ниже у того же «Остаться в живых» или даже «Доктора Хауса», чем у российских сериалов или адаптаций. И для меня это возможность показать нашему российскому зрителю, неискушенному интернетом, что есть такая новая детективная драматургия. Моей задачей было не навредить. Здесь надо понимать, что оригинал, на мой профессиональный взгляд, – это шедевр. И нужно было максимально бережно отнестись к тому, что сделали наши скандинавские коллеги, и, насколько это возможно, без потерь перенести историю на нашу национальную почву. А насчет критики в адрес ремейков, то меня, если честно, это возмущает. Ведь Чехова мы ставим из года в год и так, и сяк, и наперекосяк. Ремейк, в принципе, это то же самое.
Почему именно Ингеборга Дапкунайте и Михаил Пореченков стали нашими Сагой Норен и Мартином Руде?
Михаила Пореченкова я с самого начала видел в этой роли, и только его. Миша – роскошнейший актер. И к сожалению, многие наши телезрители, проживающие за пределами Москвы, не имеют возможности просто сходить в театр и посмотреть на игру Миши на сцене. А вот актеров нужно смотреть именно в театре. И когда я увидел «Крейцерову сонату» (спектакль с 2008 года идет в МХТ им. Чехова. – Прим. авт.), то понял, что для меня в Мише вообще не раскрыт его огромный драматический потенциал. Здесь, на съемках «Моста», ему было очень непросто, потому что сам Миша и многие его образы – это такие геройские герои по жизни. А тут персонаж с внутренним надрывом, где-то слабый. И Мише было не так просто. Но зато интересно, и, на мой взгляд, у него получилось показать глубокую внутреннюю борьбу, которая происходит в его герое, погрузиться в психологию персонажа и сохранить легкость.
Это не первый совместный проект режиссера Статского и актера Пореченкова, но с Ингеборгой Дапкунайте оба работали впервые
Вообще, хочу сказать, что мне на удивление очень легко работалось с продюсерами сериала, хотя я сложный человек, потому что требовательный к себе, к коллегам и партнерам. Я профессионал и с трудом терплю дилетантство в работе.
Кастинг мы собрали ну очень быстро. И сразу же договорились о том, что нашего Мартина Руде будет играть Миша. Причем интересно, что, когда мы только начали работу над проектом, меня спросили, кого я вижу в главных ролях. Я ответил, что Пореченкова. И Тимур Вайнштейн, и Юлия Сумачева (продюсеры российской версии «Моста». – Прим. авт.) согласились с кандидатурой, признавшись, что обсуждали Мишу в контексте работы над этой ролью.
Однако идея пригласить на пробы Ингеборгу принадлежит продюсерам, для меня это было неожиданно, я сказал «да», хотя у меня и было несколько вариантов, кто мог бы сыграть главную героиню. Единственным моим условием было, что перед съемками нужны актерские читки. И вот Миша с Ингеборгой встретились, начали читать текст, и, наверное, уже минут через десять я убедился, что они подходят друг другу.
Одна из главных удач оригинала – в полярности героев. На каких ингредиентах замешан коктейль отношений персонажей Михаила Пореченкова и Ингеборги Дапкунайте?
Основные ингредиенты – юмор и любопытство со стороны персонажа Пореченкова – Максима Казанцева и настороженность Инги Веермаа, героини Ингеборги. Героиня беззащитная, такая вечная девочка-подросток, и Казанцев – мощная защита для нее. В нашей версии звучит тема того, что он буквально второй человек в жизни Инги, которого она подпускает к себе близко. Для нее Казанцев – своеобразный проводник в мир людей, мир человеческих взаимоотношений.
Ингеборга имеет опыт работы в скандинавских детективах (норвежские «Оккупированные», британская экранизация шведского «Валландера»). Она делилась с вами каким-то идеями, находками? Вообще, много ли было актерской импровизации на съемках?
Честно скажу, я не очень люблю актерскую импровизацию. В этом отношении я довольно строгий режиссер. Я точно ставлю задачи и развожу мизансцены, поэтому для импровизации редко остается место. Импровизация – это ведь что-то неожиданное, а значит, неконтролируемое для режиссера. А моя профессия подразумевает под собой контроль всего. И мне очень повезло с Ингеборгой и Мишей, поскольку они, безусловно, режиссерские актеры. Находиться с ними на площадке было очень комфортно. Поэтому для меня каждый день работы был настоящим удовольствием. Мы очень быстро пришли к понимаю их персонажей, и у нас не возникало никаких споров.
Смотрите премьеру российской адаптации скандинавского детектива «Мост» на НТВ с понедельника, 21 мая, в 21:30
По сюжету нашего «Моста» героиня Ингеборги родом из Эстонии, время от времени она будет общаться с коллегами из местной полиции на эстонском. Сложно было работать в таком режиме, на двух языках?
Сложно было для Ингеборги, поскольку ей приходилось произносить полотна текста, а эстонский не является ее родным (Ингеборга Дапкунайте родилась в Литве. – Прим. авт.). Знаете, человека со стороны эстонский язык потрясает. Его звучание похоже на речь инопланетянина. Когда слушаешь эстонскую речь, не рождается абсолютно никаких ассоциативных связей со словами из других языков. А у нас снимались в том числе и эстонские актеры, потому что значительная часть истории происходит в Таллине. Там-то героиня Ингеборги и говорит на местном языке. До съемок Ингеборга занималась два или три месяца эстонским, брала уроки. Но во время съемок она честно мне признавалась: «Я временами совсем не понимаю, что говорю. Знаю только, что нужно сказать это быстро». Дело в том, что эстонцы, как выяснилось, медленно и размеренно говорят только по-русски, но когда они переходят на свой родной язык, то звучит это сплошным речитативом. И для нас это было настоящим удивлением и открытием.
Оригинальный «Мост» – дико атмосферный, и не в последнюю очередь за счет городских пейзажей, плюс снят он в такой мрачноватой сепии. Каким у вас получился Петербург по настроению? И город стал больше декорацией для сериала или его отдельным персонажем?
Вы абсолютно правы, в оригинале атмосфера создается заявочными планами. Мы пользовались этим приемом, и я постарался показать другой Петербург. Не парадный с историческим центром, а город в духе советского конструктивизма. В графичности изображения у него будет визуальная схожесть с Таллином. Вот увидите. И, безусловно, Петербург стал отдельным героем, таким, каким зритель не привык его видеть. Не хрестоматийным, дворцовым и романтичным, даже не Петербургом Достоевского. Это наш осознанный художественный ход. В кадре нет ни одного исторического здания, кроме дома Бака*, что на Кирочной. Не смогли устоять! В работе для меня принципиально важно визуальное решение картины. Я стал первым режиссером, снявшим сериал в широкоформатном режиме 2.35:1**, в котором создается кино. Это позволило нам тщательнее продумывать композицию кадра. Кстати, в таком же формате я снимал «Троцкого». И, на мой взгляд, это еще один шаг к новому уровню качества сериала как жанра.
Сложность ремейка в том числе в том, что все знают, чем все закончится. Поэтому авторы адаптаций нередко меняют либо убийц, либо их мотивы преступлений. Какой финал нас ждет?
Меня не смущает, что все всё знают. В конце концов, адаптация подразумевает бережное отношение к авторам, а они написали конкретную историю, у которой есть конкретный финал. Думаете, если его переделать, это пробудит в аудитории яростное любопытство и заставит смотреть кино до конца? Зрители следят за героями, за химией их взаимоотношений, за развитием уникальных личностей у нас на глазах, а не только за детективной сюжетной линией.
Фото: пресс-служба НТВ, weitmedia.com