«Жанна д’Арк» Люка Бессона смотрите на «Кинопоказе» 

Кэтрин Бигелоу отказалась от участия в фильме из-за Милы Йовович, сыгравшей главную роль

1428-й год, в Европе бушует Столетняя война. Северную половину Франции заняли англичане, сданы даже Париж с Реймсом. Последний оплот французской независимости – Орлеан – находится в осаде. Отчаявшийся дофин Карл VII получает письмо, в котором неожиданно предлагает свою помощь крестьянка. Более того, она сообщает, что её ведёт сам Господь. Имя подозрительной девушки – Жанна д’Арк.

Восьмой фильм Люка Бессона начинается с краткого ликбеза по истории средневековой Европы: карты, текст, всё как полагается. Сделано это лишь с одной целью — внести хоть какую-то ясность в разброд и шатание, творившиеся в Старом Свете в то время. Далее нам показывают большеглазую девочку, желающую исповедаться (третий раз за день). Но вот досада – на её деревню нападают злобные англичане, неся за собой кровь, огонь и некрофилию (кроме шуток). Вообще антураж в «Жанне д’Арк» выдержан на славу – тут и трусливые епископы, и гнилозубые обитатели Туманного Альбиона, и бесноватые вояки. Оно и неудивительно: один из сценаристов, Эндрю Биркин, «съел собаку» на Тёмных веках ещё во время съёмок «Имени розы» – экранизации средневекового детектива Умберто Эко. Единственный анахронизм во всём фильме – это безупречные улыбки французов, но проигрывающей стороне полагается сочувствовать, так что его можно и простить.

Смотрите фильм «Жанна д’Арк» 2 мая на канале «Кинопоказ»

Должно быть, Бессон использовал биографию Орлеанской девы как способ сжечь все мосты с Голливудом после оглушительного успеха «Пятого элемента» и показать язык всему тогдашнему мейнстримовому кино. Отсюда вся эта непомерная, хоть и немного картонная жестокость, псевдомасштабные битвы (если верить источникам, в битве за Орлеан участвовали 10 тысяч человек, но ощущение такое, будто идёт драка на сельской дискотеке) и заигрывания с теософией.

Вопрос о том, на что можно пойти под именем Господним, неожиданный для 1999-го года, Бессон поднимает почти играючи: вот Жанну тащат в застенки инквизиции, а через секунду перед ней предстаёт то ли чёрт, то ли Бог, то ли плод больного воображения. И в сухом остатке «Жанна д’Арк» – кино не столько о вере в Бога, сколько о вере как таковой. Ведь если бы Жанна шла на штурм неприступных бастионов с тем же упорством, скажем, за короля, а не за религиозные убеждения, то результат был бы тем же самым. И от этого ещё обиднее смотреть на жалкого, в сущности, Карла VII с совершенно незаслуженным прозвищем Победитель, и на епископа Пьера Кошона, выносящего приговор на основании свода дурацких правил. Радует лишь одно – Жанна д’Арк в какой-то момент всё же стала символом и идеей, а идеи, как говорил идеолог другого восстания, пуленепробиваемы.