Телеведущий и продюсер Андрей Козлов о возвращении «Брэйн ринга», современном телевидении, уроках от Ворошилова и эмоциях на экране

Андрей Козлов является бессменным ведущим игры «Брэйн ринг»

Андрей Козлов – магистр игры «Что? Где? Когда?», обладатель «Бриллиантовой совы», трех «Хрустальных сов» и титула «Лучший капитан клуба». Первую игру в клубе знатоков сыграл в 1988 году. Играет только в качестве капитана команды. Осуществил свою детскую мечту.

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ИГРА

Андрей Анатольевич, как и почему было принято решение о том, чтобы «Брэйн ринг» возродился и вышел на НТВ?

В жизни всегда есть место случаю, я бы даже сказал, маленькому чуду. Как-то мы встретились с Тимуром Вайнштейном, генеральным продюсером телеканала НТВ, и во время разговора неожиданно был упомянут «Брэйн ринг». Сейчас уже трудно сказать, чья идея попытаться выпустить «Брэйн ринг» на НТВ была первична, но целенаправленно этого мы не планировали. В результате мы решили попробовать. И попробовали. Все очень просто – случай.

Ведь сам формат до сих пор популярен, в «Брэйн ринг» играли и продолжают играть?

Да. С тех пор, как появился в 1989 году на телеэкране. Несмотря на то что он исчезал и вновь появлялся на разных каналах в разное время, «Брэйн ринг» приходился ко двору аудитории не одного поколения. И без телеэфиров люди продолжают играть в «Брэйн ринг». Думаю, около миллиона человек играют регулярно – мы специально не отслеживали, но если просто поискать по новостным сайтам, то можно найти массу регулярных сообщений о «Брэйн ринге» то тут, то там. Игра просто жила, даже без ТВ.

Как вы считаете, почему этот формат так интересен и близок людям?

С одной стороны, это из-за тяги людей к отгадыванию загадок. Ведь жанр загадки появился тысячу лет назад. С другой стороны, в «Брэйн ринге» есть еще соревновательный элемент – мы соединяем интеллект и состязание на скорость. Это, кстати, тоже в крови у человека. А в-третьих, насколько я могу судить, с 1989 года не появилось ни одной новой игры, я имею в виду даже не телевизионную, а именно игрового формата не родилось. Вообще, появление новых игр глобально закончилось где-то в начале ХХ века. Владимир Ворошилов придумал «Что? Где? Когда?» и позднее «Брэйн ринг». А вообще, причины популярности игры до конца не поймешь, не проанализируешь. Я думаю, на этот вопрос есть сто тысяч правильных ответов и столько же неправильных. Как мог не прижиться в свое время футбол, так и «Брэйн ринг», но так случилось, что он стал очень популярной игрой.

Первый выпуск «Брэйн ринга» вышел на телеэкраны в 1989 году

А как по поводу тяги народа к интеллектуальным высотам?

Это большей частью касается именно бывшего СССР и прежде всего России. Нас привлекает ум, умные люди восхищают, и хочется попробовать и себя в этом, проверить, насколько ты умный. Тесты IQ для нас не подходят, потому что они не учитывают особенностей характера российского человека. «Брэйн ринг» дает такую возможность – посоревноваться в уме в нескучной форме.

В связи с такой долгой и непростой историей «Брэйн ринга» скажите, какие переживания вы испытали при возрождении игры на ТВ?

Лично для меня «Брэйн ринг» – это моя молодость. Я испытываю необычное чувство, когда можно вернуться в свои молодые годы, но с жизненным опытом. Это большая радость, большая ответственность. Это так волнительно, что даже странно, потому что «Брэйн ринг» для меня не просто еще одна программа, которую я делаю, это для меня целая жизнь. Почти 28 лет лет как-никак.

Вы являетесь президентом Международной ассоциации клубов «Что? Где? Когда?», а что предполагает эта должность?

Это общественная организация, к телевизионным играм отношения не имеет. Она появилась, когда стало понятно, что надо игроков в «Что? Где? Когда?» как-то сплотить. В 1989 году в Мариуполе был проведен первый конгресс Международной ассоциации клубов «Что? Где? Когда?». И с тех пор организация существует, чтобы помочь тем людям, которые хотят играть в «Что? Где? Когда?» и «Брэйн ринг», и несколько структурировать их игру. Вершиной является чемпионат мира по спортивной игре «Что? Где? Когда?»: играет много команд на скорость, у всех одна минута на размышления, команды пишут свои ответы на карточках. В таком чемпионате принимают участие около 60 самых сильных команд мира. Это дает представление, сколько людей играют в игру. Ассоциация поддерживает детские и юношеские клубы, помогает методически. Знаете, это в самом лучшем смысле общественная работа, за которую никто, включая президента, денег не получает.

В 2018 году «Брэйн ринг» вышел на экраны после пятилетнего перерыва

КАК ФУТБОЛ

Говорят об изменениях в тех или иных играх. Скажите, в «Брэйн ринге» они возможны?

Я очень люблю аналогии с футболом. Если посмотреть широко, за последние 100 лет в футболе ничего не поменялось, хотя правила корректировались, добавлялись, менялись. Так и в «Брэйн ринге» неизменной остается основа игры: соревнуются две команды игроков в скорости нахождения правильного ответа, надо нажать на кнопку, дать ответ, за один ответ выдается одно очко, нужно выиграть более пяти очков. Немного претерпело изменения внешнее телевизионное оформление. Опять же, как и в футболе, у нас теперь красивые стадион и поле. Приятно отметить, что уровень эмоций, которые я наблюдал у участников уже снятых программ, соответствует самым ярким воспоминаниям даже 90-х годов, не то что 2000-х.

Правила судейства те же. Есть главный судья – это Козлов. Есть два моих помощника, судьи на ринге, Владимир Антохин и Алексей Капустин. Они играют в моей команде «Что? Где? Когда?». Они готовят вопросы с моим участием, конечно, но они в них глубоко погружены и готовы проконсультировать во время игры в случае какого-либо недопонимания. Но решений они не принимают. А есть два независимых арбитра – это всегда просто зрители, не игроки, не специалисты «Брэйн ринга». Они имениты и знамениты – звезды НТВ, актеры, певцы, именитые игроки прошлых лет, но в сам «Брэйн ринг» они не играют.

Вы не только ведущий «Брэйн ринга», но и продюсер и режиссер программы…

Да, и то, что вы увидите на экране, – это моя персональная ответственность. В этом есть как большое количество плюсов, так и минусов. За вопросы несет ответственность Владимир Антохин, но основным автором вопросов выступает Алексей Капустин. Вопросы поступают, я читаю их, отбраковываю, после этого Антохин принимает их на проверку, чтобы убедиться, что факты из вопроса и ответа соответствуют действительности. После этого вопросы обрабатываются таким образом, чтобы они были понятны не только участникам, но и телезрителям.

В последние годы телевидение приучило зрителей видеть перед собой текст вопроса или загадки. В «Брэйн ринге» такого нет – вопрос надо воспринять на слух. Для этого нужна его обработка, чтобы он был понятен и хорошо воспринимался, чтобы телезрители тоже смогли поучаствовать в поиске ответа, а потом оценить, верно ли ответила команда и справедливо ли ей засчитывают очко. Поэтому мне нужно максимально ясно произнести вопрос. Это было придумано еще Владимиром Яковлевичем Ворошиловым и Натальей Ивановной Стеценко.

В новом сезоне игры «Брэйн ринг» приняли участие 20 команд

Что вам дал опыт работы с гением Ворошиловым?

Вы знаете, Ворошилов… Это поразительно: с Владимиром Яковлевичем на телевидении я проработал меньше, чем работаю без него, 10 против 17 лет, но тот объем знаний и умений, который получил от него, не может сравниться ни с чем. Когда я пытаюсь соизмерять эти отрезки времени, то у меня ощущение, что с Ворошиловым я проработал как раз больше, чем без него. Загадочная немного история.

Ворошилов не был учителем в прямом смысле слова. Он почти никогда не произносил слов о том, как надо жить или как делать телевидение. Он был совершенно невыносимым человеком, но это не играло никакой роли! Давным-давно в одном из интервью, когда меня спросили, как же я работаю с Ворошиловым, ведь о его скверном характере знали все, я ответил: «Я работаю с Феллини отечественного телевидения и благодаря этому попаду в энциклопедии. Поэтому какая разница, какой у него характер?»

С другой стороны, работа с Ворошиловым дала возможность соприкоснуться с гением. Это удивительно, знаете, когда я сейчас, например, смотрю сериал «Доктор Хаус», где у главного героя характер тоже не сахар, я удивляюсь: как же так сценаристы узнали, как у нас складывались отношения с Ворошиловым? Так я пришел к выводу, что есть какие-то законы гениальности, которые те же сценаристы «Доктора Хауса» прочувствовали, вывели некую формулу. А я это испытал в жизни.

Но есть и главное правило, которое я вынес из общения с Ворошиловым. Однажды я зашел к нему в дикторскую перед эфиром «Что? Где? Когда?» в Нескучном саду. И почему-то Ворошилов решил чуть-чуть поговорить со мной о телевидении. Он спросил: «Как ты думаешь, когда я делаю программу, я хочу, чтобы было интересно кому?» Я ответил: «Наверное, телезрителям, игрокам». Он отрезал: «Нет, ты ни фига не понимаешь! – правда, употребил слово резче. – Я хочу, чтобы было интересно мне, Ворошилову!»

Расшифровывая, осмысливая, анализируя эти слова, я вывел его закон телевидения: если тебе, режиссеру и ведущему, будет интересно, то мы можем примерно предположить, что и телезрителями будет интересно. Другого индикатора нет, ты должен быть сам мерилом, все остальное – от лукавого.

Около 500 тысяч человек на постоянной основе играют в «Брэйн ринг» в России и за рубежом 

ТЕЛЕВИДЕНИЕ НАВСЕГДА

Вам не кажется, что современное телевидение показывает все же другие критерии отбора и позиционирования эфира?

Знаете, раньше ведь и трава была зеленее, небо – голубее, а деревья были большими. Но я не склонен критиковать нынешнее телевидение. Оно разное. Оно настолько же разное, насколько страна разная. Сам по себе процесс влияния телевидения на общество – это процесс взаимный, я абсолютно в этом убежден. С одной стороны, ТВ влияет на общество, с другой – общество на ТВ тоже влияет. Эта история сложная – взаимные процессы влияния.

Думаю, сегодняшнее телевидение более или менее находится в равновесии с обществом. Было время, когда перекос был в сторону такого разухабисто-безумного эфира, а сейчас процесс, когда наблюдается некий баланс. Мы ведь в нашей жизни тоже не только Льва Николаевича Толстого читаем, есть на полках и Донцова, и Акунин, и это хорошо. И дома мы не говорим только высоким штилем, и с друзьями мы иногда выпиваем, страшно сказать, вместо того чтобы вести высокомудрые беседы. Все устроено сложнее, чем нам бы, возможно, хотелось. Так же с телевидением. Вот, например, нельзя не заметить, какие изменения в последние годы претерпевает канал НТВ, он очень изменился.

Но ваши проекты всегда отличаются интеллектуальной начинкой.

Все эти годы я пытаюсь делать программы чуть-чуть более умные, чем телевидение может себе позволить. Конечно, нельзя не сказать, что в целом телевидение несколько глуповато, но это природа его такая. Это не книжка, не театр, это совершенно другой вид искусства, если хотите. Если вы придете в театр, то будете вынуждены концентрироваться на том, что происходит на сцене. Если берете книгу, пусть самый глупый детектив, то у вас всегда есть возможность пролистать назад и посмотреть, о каком персонаже сейчас идет речь. У телевидения всех этих преимуществ нет, оно обязано упрощать, иначе зритель от него отстанет – программа убежит вперед, а он просто перестанет смотреть. Глупо возмущаться этому, так же как тому, что вода в море соленая.

Если хочется глубины, нужно идти во МХАТ или в Третьяковку. Я тоже был бы счастлив, если бы телевидение позволило себе быть более умным. Но оно не может. И жизнь идет вперед. И время, когда на ТВ можно было показывать спектакли, – за что, кстати, я благодарен советскому телевидению – ушло. Сегодня, в этом разнообразии и разноцветье гаджетов и интернетов, да и самого потока бурлящей окружающей нас жизни, предложить телезрителю спектакль – это очень сложно. Это не вопрос таланта, а просто этого публика не поймет. Именно поэтому я так волновался накануне премьеры «Брэйн ринга» на НТВ – насколько я соответствую современной жизни…

Смотрите финал шоу «Брэйн ринг» 9 июня в 23:30 на НТВ

Кстати, вы так точно уловили тренд популяризации науки, а может, и стояли у истоков…

Ну, программе «Мы и наука. Наука и мы» уже два года (смеется). Мы начали ее делать, и через полгода-год оказалось, что люди стали больше заговаривать о науке.

Что касается «Культурной революции», то я могу смело, хоть и нескромно, заметить, что все нынешние ток-шоу вышли из этой программы. Когда мы делали проект «Жизнь прекрасна», то поняли, что песня – глубокий повод для разговора об истории, о судьбах страны, о жизни. В этом есть какой-то такой прикол и радость для самого себя – мол, смотри, как тебе это удается? Хотя когда начинаешь говорить, то получается, что ты хвастаешься.

Наоборот – вы же трендсеттер интеллектуального телевидения.

Спасибо на добром слове! (Смеется.)

Кстати, о проекте «Мы и наука. Наука и мы». Скажите, ваше образование дало вам что-то в плане работы на телевидении?

Считаю, что задача образования – голову в порядок приводить, независимо от того, где и на кого ты учился. Я по образованию химик, восемь лет преподавал химию в институте. Конечно, определенное восприятие каких-то научных проблем проходит через призму тех знаний, которыми я проникся в Донецком университете, за что ему благодарен. Но телевидение – само по себе образование, если оно хорошее. Как и в жизни, оно дает толчок добиваться чего-то, учиться новому, разрабатывать голову.

Андрей Анатольевич, телезрители знают вас как довольно эмоционального человека. Скажите, вы научились сдерживать свои эмоции?

Очень хочется верить, что со временем я изменился, причем не в худшую сторону. Но нет. Все мои эмоции от искренности, которая является моим личным качеством. Не уверен, хорошее оно или плохое, просто это факт. Мои эмоции – выражение моей искренности. Со временем я как-то учусь справляться с ними, скорее, даже не выплескивать их наружу, скрывать, но эти попытки не всегда удаются.